Фан-клуб - Страница 90

Только одно имя ему и подходит. Продавец.

Затем самый старший из них, очень тихий, дерганый, пожилой человек, сидевший в шезлонге. Он выглядел жалким и смешным в своем плохо пригнанном парике и не идущих ему очках с черной оправой. Он был бледен, с цыплячьей грудью и, очевидно, недалеко ушел от дома престарелых. Однако она не должна позволять себе обманываться насчет возраста или внешности. Слишком часто она обманывалась из-за внешности в прошлом. Разве самый ужасный в истории Британии убийца не был обычным, ничем не примечательным зубным врачом? Этот старик со скромной внешностью мог, быть известным преступником, амнистированным фальшивомонетчиком или кем похуже, и он был самым извращенным членом извращенной организации, известной как Фан-клуб.

Тем не менее, кем бы он ни был, ему подходило только одно имя. Скромняга.

Именно четвертый из них сильнее всего отпечатался в ее памяти и был самым страшным. Мускулистый, тощий, с протяжным техасским акцентом, говоривший грязные вещи о сношениях с ней, с навязчивой мыслью о засилье «больших шишек». Он был уродлив как нарыв. Очевидно, какой-то работник ручного труда, сердитый, порочный, опасный тип. Садист, может быть. Этот человек, несомненно, мог быть преступником, с кучей судимостей. Они все были отвратительны, все четверо, но этот отстоял как-то ото всех, не был равен им по общественному положению или интеллекту. Из того, как он перебивал главаря, следовало, что он его помощник или даже напарник.

О нем она могла думать только как о Злодее. И дрожала при этом.

Ей становилось плохо, когда она думала о них — обо всех вместе или по отдельности. Она вспоминала, что, когда часов шесть назад ее оставили одну, последними словами их лидера — Мечтателя — были: «Давайте перейдем в другую комнату, где мы сможем все обговорить».

Они, очевидно, говорили весь вечер, перед тем как идти спать.

Интересно, о чем они говорили? Что может ждать ее утром?

Их мотивы насчет того, почему они насильно привезли ее сюда, различались: от мягкого объяснения Мечтателя о том, что они хотели поближе с ней познакомиться, до прямого заявления Злодея о том, что, они думают, она пригласит их к сексу с ней; между ними были мнения Скромняги о том, что они отпустят ее, если она не согласится, и Продавца, выступавшего за то, чтобы принудить ее к сотрудничеству. Но какого сотрудничества ждут от нее эти придурки? Нужна ли им только ее дружба, или они надеются на большее? А если они не получат большего, честны ли они в намерениях отпустить ее? Или же под сотрудничеством они и понимают сексуальные отношения, как об этом прямо заявил Злодей, но другие стали темнить.

Она постаралась подвести итог их препирательствам.

Несмотря на то что произошло этим утром и на ее безвыходное положение, она насчитала несколько положительных моментов, говорящих за то, что ее могут отпустить не причинив вреда. Во-первых: когда Злодей сделал заявление о том, чего они от нее хотят, Мечтатель приказал ему прекратить разговаривать подобным образом, а Скромняга предложил забыть об инциденте. Ясно, что те, кто использует силу, держат под контролем всю группу. Во-вторых, она все более уверялась в том, что ей удалось пристыдить их и заставить опомниться. Она догадывалась, что затронула их чувство приличия и напомнила о реальности уже совершенного ими преступления. В-третьих, и это укрепило ее надежды, ни один из них не вернулся и не досаждал ей.

Именно так, никто из них не посмел вернуться (кроме того случая, когда ее отпустили в ванную), потому что она их пристыдила и напомнила, что с ними будет, если они тронут такую важную персону, как она.

Конечно, она в безопасности.

Она — Шэрон Филдс. Они не рискнут трогать Шэрон Филдс, с ее деньгами, ее славой, положением, недоступностью, с ее международным признанием, ставившим ее несколько выше простого смертного. Сделал бы кто-нибудь такое с Гретой Гарбо или Элизабет Тэйлор? Конечно, нет. Невообразимо. Никто бы не посмел. И тем не менее…

Дергая за узловатые веревки на запястьях, она напомнила себе, что она — их пленница. Они посмели дойти до этого предела, успешно осуществив свой план. Привязали ее, беспомощную и беззащитную, вдали от безопасного мира ее друзей и закона. Кто мог дойти до такого, может оказаться настолько неуравновешенным, чтобы идти и дальше.

Ее мысли летали, как на американских горках, от надежды к безнадежности и отчаянию.

О чем говорилось на этом их шутовском заседании?

Какое решение было принято?

Здравый смысл должен взять верх, решила она. Без сомнений, они решили провести с ней завтра еще одну беседу, и, если их речи не смогут ввести ее в соблазн, они снова завяжут ей глаза, напоят наркотиками и, наконец, отпустят. Ей надо копить силы на утро. Они будут убеждать, взывать к ней, даже угрожать. Но если она будет непреклонна, вызовет в них еще большее чувство стыда и вины, она победит.

Кто поверит ее фантастическому рассказу, когда ее отпустят и она сможет рассказать об этом другим?

В доме было тихо как в морге. Они спят, слава Богу, отдыхают перед очередной серией препирательств с ней утром. Ей тоже следует поспать, сберечь свои силы для того, чтобы переговорить их, перехитрить, когда взойдет солнце.

В ее спальне горела только одна лампа, и ей хотелось, чтобы ее выключили вместе с остальными, чтобы наступила полная темнота. И все же она должна спать, она заставит себя спать.

Отвернув голову от лампы, она закрыла глаза и попыталась уснуть. Но что-то ей помешало. Она повернула лицо к потолку, чтобы освободить и второе ухо, и прислушалась. Звук теперь стал более громким — где-то скрипели доски пола и кто-то приближался к ней все ближе и ближе.